В 1958 г. Дегуз демонстрировал в Риме на Конгрессе пчеловодов свой фильм о жизни пчел. В нем часть кадров посвящена поведению пчел-строительниц на обычном листе вощины, а также на листах вощины, изогнутых в полуцилиндр и заключенных в металлическую рамку, шарнирно связывающую два изогнутых листа в небольшой правильный цилиндр. Из этих кадров было ясно, что сужающиеся и расширяющиеся ячеи не чередуются на одной стороне листа, а распределяются сплошь: расширяющиеся — на выпуклой стороне, сужающиеся — на внутренней.
Пчелы Дегуза сооружали смыкающиеся в отрезок восковой трубы два полукруглых сота с ячеями, различными на внешней и внутренней стороне изогнутого листа. Такие трубы были разного диаметра и вкладывались одна в другую. Это трехслойное (трехсотовое) концентрическое гнездо. И на снимках можно разглядеть, что, так сказать, центробежные и центростремительные ячеи действительно различаются: первые представляют отчетливо сужающийся усеченный шестигранник, вторые — расширяющийся.
Одно такое гнездо, особенно тщательно отстроенное, как выставочный экспонат М.Дегуз назвал изобретенным им латинским словом «универсапис» и поехал с этим сооружением в Лондон на XII Международный конгресс энтомологов.
Его сообщение вызвало живой интерес квалифицированной аудитории. Дегуз докладывал как изменяется строительное поведение пчел, когда тем приходится оттягивать не плоские прямоугольные листы, а полуцилиндрические. На демонстрационном экране перед участниками конгресса возникли чертежи-схемы новых сотов с показанием размеров углов в обоих типах ячеек.
Международный конгресс пчеловодов 1969 г. проходил в Мюнхене. На выставке, в числе других демонстрировался уже и сферический улей Дегуза. Под широко раскрывающимися плексигласовыми точеными полушариями в металлических кольцах смыкались два сотовых полушария. В полуцилиндровых сотах все ячеи на каждой стороне сота были одинаковы и все одинаково отличались от ячей обратной стороны. Здесь же, в сферическом соте, разнились между собой все ячеи верхнего и нижнего и правого и левого полушария. В каждой же четверти сферы в какой-то степени разнились практически все ячеи.
М.Дегуз добивался этого результата много лет. Пчелы справились с задачей без подготовки — они умеют работать многовариантно.
Когда экспонат был продемонстрирован профессору К.Фришу, тот долго разглядывал сферический сот. Раскрыв плексигласовые полушария, одевающие сферический сот, и дав полюбоваться зрелищем сплетенного из разномерных ячей воскового шара, Дегуз отстегнул защелку колец металлических рам, охватывающих шар по меридианам, полушария распахнулись, обнажив изнанку первого сота и чуть меньший по размеру второй сферический сот, который, оказывается, находился внутри первого. Раструбы зевов ячеек на внешних сторонах обоих сотов были — это видно и на глаз — краями усеченных шестигранных пирамид, уходивших вершинами в глубь сота, к его основанию. Дегуз отстегнул защелку рам, охватывающих меньший шар, под ними внутри, словно матрешка в матрешке, лежал совсем маленький восковой шарик.
Конечно, совершенство сотов, сооружаемых пчелами Дегуза, исчерпывается лишь их геометрическими показателями. Но можно ли винить пчел, что они решили только одну сторону задачи? В одной из статей профессора Дж.Бернала мы как-то прочитали, правда, не о пчелином улье, а об электронных машинах: «Без умных людей ЭВМ глупы, они даже не знают, когда делают глупость. Если вы составите глупую программу, то и из машины извлечете чепуху». Однако Дегуз извлек из семьи пчел не глупость, а в высшей степени ценную информацию, которая, между прочим, еще раз вскрыла сильные и слабые стороны системы, состоящей из достаточно большого числа элементов. Описанные выше наблюдения в улье достаточно выразительно напомнили о том, что семья насекомых не шаблонный автомат, но живая модель живого.
На следующей международной встрече исследователей и любителей пчелы, проходившей в Москве, М.Дегуз привез с собой для демонстрации на выставке «Сферапис» и несколько новых уникальных фотографий.
Листая томик метерлинковской «Жизни пчел», мы нашли в XXII главе III части несколько строк, которые необходимо привести полностью. Вот они:
«...Я пропускаю замечательные опыты, которые можно произвести, чтобы заставить пчел строить круглые соты, овальные, цилиндрические или странно изогнутые, не буду говорить об остроумных способах, которыми они достигают соответствия между расширенными ячейками выпуклых частей и сжатыми ячейками вогнутой стороны сота».
Первая половина фразы, пожалуй, еще не вполне ясна, при желании ее можно истолковать как сообщение о способности пчел заполнять сотами сосуды, посуду, как говорят пчеловоды, любой формы: кубическую или удлиненную — вертикальные, горизонтальные коробки, круглоовальные соломенные плетенки, пустые бочонки с просверленным в одной из клепок летком, дупла любой формы в старых деревьях... Но в любой они будут строить соты нормальные, стандартные, типичные, естественные. Однако вторая половина фразы Метерлинка не оставляет места для сомнений, для разночтений.
Он уже в то время писал не об очередном чуде, увиденном сквозь кишение массы крылатых, он ссылался на реальный опыт какого-то ныне забытого предшественника Дегуза, который тоже знал тайну появления странных, совершенных, но негодных для жизни ячей и сотов.
Закончим этот очерк словами, которыми заканчивался доклад, представленный одним из авторов этого очерка международному конгрессу пчеловодов в Праге: «Семья насекомых, и в частности медоносных пчел, заслуживает пристального внимания не одних только биологов, хотя надо признать, что и биологи еще недостаточно оценили ее значение».
История, рассказанная в этом очерке,— новое тому доказательство и еще одна иллюстрация, поясняющая смысл старого парадокса, допускающего, что занятие наукой может быть неутомимым повторением открытий очевидного.
Подготовлено по материалам
И.ХАЛИФМАНА, Е.ВАСИЛЬЕВОЙ
(ж-л «Наука и жизнь»)
Адрес редакции журнала "Пчеловодство":
