В последнее время все чаще случается слышать нерадужные прогнозы в отношении запасов нефти в России, от количества которых напрямую зависит благосостояние страны. Кто-то предсказывает их истощение через шесть лет, кто-то отпускает значительно больший срок, но в том, что они, в конце концов, иссякнут, никто не сомневается. Естественно, возникает вопрос: а что потом? Для того, чтобы потом не было плохо, нужно уже сейчас учиться производить и продавать то, на что щедра российская земля. Из огромной массы богатств нашей страны мы хотели бы поговорить о том, что нам ближе — пчеловодство.
Казалось бы, чего бояться пчеловодам нефтяных кризисов? Пчеловодство — отрасль неэнергоемкая: даст Бог хорошую погоду и защитит жительниц улья от болезней — будет мед.
Предположим, что трудом пчеловода и с Божьей помощью мед получен. Теперь нужно превратить его в деньги. Тут надежды на Бога мало. Недостаточно произвести хороший мед, нужно его еще и продать, желательно выгоднее.
Ушли в небытие Госплан, Комитет по заготовкам и Центросоюз. Теперь цена зависит от спроса. Динамика закупочных цен на мед последнего сезона продемонстрировала это как нельзя убедительно. По сравнению с началом сезона в конце его цены уменьшились в три раза. Основная причина — хороший урожай при отсутствии роста потребления меда, а рассчитывать на сколько-нибудь значительный рост его потребления россиянами в обозримом будущем не приходится. Однако есть еще и внешний рынок. Спрос на этот продукт пчел и в Европе и Америке велик. Цены также способствуют выгодной торговле. Вроде бы все просто, нужно продавать излишки меда за границу. При наличии спроса подтянется и производство, и наше пчеловодство станет развиваться ускоренными темпами.
К сожалению, за границей не спешат закупать российский мед. Отдавая должное его вкусовым характеристикам, аромату, разнообразию, западные бизнесмены вынуждены отказываться от закупок из-за несоответствия наших процедур контроля качества меда требованиям действующих в других странах стандартов.
Как возникли эти различия и что нам необходимо сделать для их устранения? Виновником является наш ГОСТ на мед и решение проблемы невозможно без его коренной переработки.
Что такое стандарт и зачем он нужен? Стандарт — это нормативно-технический документ, устанавливающий комплекс норм, правил и требований к объекту стандартизации. Система государственной стандартизации — обязательная составляющая правового государства, так как именно стандарт служит основой гарантии качества продукции и соблюдения прав потребителей, на нем базируются отношения между проверяющими и проверяемыми субъектами и, наконец, это закон для производителей. В идеале стандарт должен быть свободен от неточностей, в нем недопустимы двусмысленные толкования. В создании именно такого стандарта на натуральный мед заинтересованы и пчеловоды, и торговые работники, и покупатели, и контролирующие организации.
Если рассмотреть стандарты Евросоюза, США и Канады, можно без труда найти огромные различия как в структуре этих документов, так и в градации качества меда. Но по основным позициям, определяющим безопасность продукта для человека, в них расхождений нет.
В свое время мы имели далекий от совершенства ГОСТ №19792–87. Именно он стал причиной того, что Россию исключили из списка стран, которые могут поставлять мед в страны Евросоюза. Постоянная комиссия ЕС по пищевым продуктам приняла такое решение потому, что наш стандарт не поддерживает принятый в Европе мониторинг качества меда, особенно по контролю над остаточным содержанием вредных веществ. С тех пор прошло несколько лет, но никаких действий по разблокированию дороги для нашего меда на западный рынок предпринято не было. Более того, ситуация усугубилась после вступления в ЕС новых стран — прежних членов бывшего соцлагеря: если до этого там не было запрета на российский мед, то теперь он есть.
И вот, вместо создания стандарта европейского уровня, был утвержден новый ГОСТ №19792–2001 «Мед натуральный. Технические условия». Заметим, гораздо худшего качества, чем предыдущий. Он изобилует неточностями и противоречиями, содержит ничем не обоснованные ограничения, не предусматривает контроля содержания антибиотиков и только препятствует как развитию российского пчеловодства, так и его интеграции в мировой рынок меда.
Недоразумение начинается с определения понятия «мед натуральный», трактуемое как продукт переработки медоносными пчелами нектара или пади. Под это определение четко попадают пчелиные экскременты, поскольку они также служат продуктом переработки пчелами нектара и пади. Напомним, как четко определяет понятие «мед натуральный» стандарт ЕС: «Мед — это натуральное сладкое вещество, производимое пчелами из нектара растений или секреции живых частей растений или выделений паразитирующих насекомых на живых частях растений, которые пчела собирает, преобразует, смешивая с особыми производимыми ею веществами, откладывает, сушит, накапливает и оставляет в сотах для созревания и достижения нужной кондиции». Такое же определение меда дано в Соdex Alimentarius ООН. Почему бы в нашей стране не принять его? Почему только падь — сладкие выделения насекомых, паразитирующих на живых частях растений, фигурирует в нашем определении меда? (Кстати, это определение тоже отсутствует в ГОСТ.) Почему ничего не говорится о сладких выделениях самих растений, медвяной росе, которая падью не является?
Далее приведен термин «мед смешанный». Он трактуется как естественная смесь цветочного и падевого меда. Почему только естественная? Почему нельзя приготовить такую смесь купажом указанных медов, как это практикуется во всем мире?
В пункте 3.1.11. читаем: «Срок хранения меда: период, в течение которого мед, при соблюдении установленных условий хранения, сохраняет все свои свойства. По истечении срока хранения мед пригоден для потребления, но его потребительские характеристики не должны быть ниже требований действующего стандарта». Всего два предложения, где второе противоречит первому, так как если мед сохранил все свои свойства, то срок хранения его не истек. А срок хранения — это не период, в течение которого мед сохраняет все свои свойства, а период, установленный настоящим стандартом. О каком истечении срока хранения может идти речь, если потребительские характеристики соответствуют стандарту, то есть мед сохраняет свои свойства? Кстати, о каких свойствах идет речь? Уже давно известно, что при хранении меда некоторые его физико-химические показатели постоянно изменяются, например, диастазное число, содержание оксиметилфурфурола, инвертазная активность и др. Таким образом, мед объективно не может сохранять «все свои свойства» и, следовательно, подобное определение некорректно.
В пункте 7.2. «Хранение» срок хранения установлен во флягах и емкостях до восьми месяцев с момента проведения экспертизы (наверное, правильнее со дня проведения экспертизы, поскольку экспертиза в момент не производится). Срок хранения меда, фасованного в герметично укупоренную стеклянную тару, тару из полимерных материалов — не более одного года от даты выработки, в негерметично укупоренную — не более восьми месяцев. А что делать потом? Проводить экспертизу, продлевать срок хранения? Уничтожить, передать пищевым перерабатывающим предприятиям? Как регулировать отношения с проверяющими органами? Что делать магазину или пчеловоду, которые не успели продать свой мед в установленные сроки? Об этом ни слова.
Зачем вообще понадобилось вводить ограничения по сроку хранения? Прежний ГОСТ их не устанавливал. Была лишь оговорка для госрезерва. В стандартах ни одной страны мира нет ограничений по сроку хранения меда, во всяком случае таких жестких. Почему для госрезерва он оставлен прежним — два года? Значит, составители ГОСТ признают, что мед можно хранить два года? Зачем же ограничивать срок его хранения меньшим периодом?
И еще. Срок хранения указан для меда в стеклянных банках, полимерной таре, стаканах из парафинированной бумаги — и все. А сколько хранить в другой таре, ведь в пункте 4.3. «Упаковка» ее приведен целый список?
В пункте 7.2.7 указано: «Температура хранения меда с массовой долей воды до 19% — не выше 20° С». Пусть так, но дальше написано: «...массовой долей воды от 19 до 21% — от 4 до 10° С» — это совершенно нереально. Такие условия невозможно создать ни у пчеловода, ни на производстве, ни в торговой сети. Зачем вносить их в ГОСТ? Если нет другого выхода, то лучше понизить максимально допустимую массовую долю воды до 19%.
В пункте 4.3 мед допускается фасовать в тару вместимостью от 0,03 до 200 дм3, что соответствует массе продукта от 42 г до 280 кг. Во-первых, нижний предел входит в противоречие с пунктом 4.3.2, где указана минимальная масса 30 г. Во-вторых, это лишает возможности российского производителя выпускать мед в порционной фасовке массой нетто 20-30 г, применяемой в гостиницах, в питании на транспорте, на курортах и т.д., широко используемой во всем мире. Во имя чего нужны такие ограничения?
Нельзя не отметить, что большой перечень тары, в которую можно фасовать мед, все же не охватывает всего ее разнообразия. В то же время в стандарте указано, что все виды упаковочных материалов должны быть согласованы с органами Госсанэпиднадзора для использования в пищевой промышленности. Не проще ли написать, что мед разрешено фасовать в тару, согласованную с органами Госсанэпиднадзора для использования в пищевой промышленности и не приводить такой длинный список.
В пункте 4.3.4 указано, что потребительская тара должна быть укупорена герметично или плотно металлическими крышками, тара из полимеров — термосвариванием. Отсюда следует, что нельзя использовать крышки из полимерных материалов, банки из них же с завинчивающимися крышками и полимерную тару с герметичной укупоркой в замок. Кому и зачем нужны такие ограничения?
В пункте 4.3.5 предписано упаковывать потребительскую тару в картонные или дощатые ящики. Думается, в XXI в. пора разрешить упаковку в термоусадочную пленку на картонной подложке.
В пункте 7.1.2 читаем: «при транспортировании бочки должны размещать не более чем в два-три яруса». Если написано «не более», то надо указать одно значение. Подобных неточностей в ГОСТ очень много, перечисление всех займет много места.
В пункте 4.2.1 отмечено, что для упаковочной единицы указывают «обозначение нормативного документа, в соответствии с которым изготовлен и может быть сертифицирован продукт». Зачем так длинно, если ниже для транспортной маркировки требуется просто «обозначение настоящего стандарта». Пункт о порядковом номере партии для фасованного меда заведомо невыполним и его необходимо исключить. Зачем в каждый ящик вкладывать упаковочный лист с номером упаковщика, если ящик маркируется? Абсолютно бессмысленная операция. Раньше это применяли якобы для установления конкретного виновника нарушения, допущенного при упаковке. Сейчас все претензии предъявляют руководителю. К слову, на практике и раньше так было.
Полезно бы предусмотреть в ГОСТ добровольную сертификацию с указанием ботанического происхождения меда по видам медоносов. И только при его наличии разрешать указывать на этикетках и ценниках название меда по медоносам. Иначе невозможно покончить с надувательством, когда под видом липового меда продают подсолнечниковый или с цветочного разнотравья и т.п. При отсутствии названного сертификата мед нужно маркировать как цветочный, падевый или смешанный.
Еще один очень важный вопрос. Что сейчас делается с десятками тонн некондиционного меда? Хозяева этого продукта всеми правдами и неправдами пытаются протолкнуть его на рынок, чтобы добро не пропадало. И им это в большинстве случаев удается. Такая же проблема была и в Европе, но там выход нашли. В стандарте ЕС предусмотрена категория: «мед для использования в кондитерской промышленности». Под нее попадает мед с повышенной влажностью, признаками брожения и повышенным содержанием оксиметилфурфурола. При производстве кондитерских изделий мед уваривают, доводя до требуемой влажности. Признаки брожения в результате исчезают, диастаза разрушается, а содержание оксиметилфурфурола увеличивается во много раз. Теперь в Европе некондиционный мед сдают кондитерам, которые имеют право его использовать. Очевидно и нам необходимо ввести в ГОСТ соответствующее понятие.
Несколько пожеланий относительно пункта 4.1 «Характеристики». Так, пора убрать показатель качественной реакции на оксиметилфурфурол при наличии его содержания в 1 кг меда; причем не подводить все под один уровень — 25 мг на 1 кг, а указать как в стандарте ЕС — 40 мг, для медов с естественным низким диастазным числом (до 3 ед. Готе) — 15 мг/кг. Нижний предел диастазного числа в стандарте ЕС соответствует 8, а для медов с естественным низким его содержанием данный показатель определяют по специальному списку (до 3 ед. Готе). Это справедливо и разумно.
В ГОСТ отмечено, что механические примеси не допускаются, в тоже время указан метод их определения. Из этого следует, что примеси все-таки есть, значит надо установить их ограничения как в стандарте ЕС.
Желательно включить показатель электропроводности для подтверждения ботанического происхождения меда.
Абсолютно необходим пункт об ограничении присутствия антибиотиков в меде. Отсутствие контроля над их остаточным содержанием — главная причина запрета на ввоз российского меда в ЕС. Этот показатель поможет навести порядок в использовании ветеринарных препаратов, придется их применять только в строгом соответствии с инструкцией.
Очень нужен контроль натуральности меда по методикам, принятым в развитых странах. Наш стандарт на «мед натуральный», но собственно натуральность и не проверяется. Только с помощью такого контроля можно предотвратить проникновение на рынок подделок. У нас применяют анализы, позволяющие обнаружить только грубый фальсификат, и нет методик, выявляющих более изощренные подделки.
В заключение отметим, что успешное развитие пчеловодства возможно только при стабильном сбыте продукции отрасли и, прежде всего меда, за цену, делающую занятие пчеловодством делом выгодным. Грамотно, на современном уровне составленный стандарт будет способствовать этому и поможет выйти российскому меду на международный рынок.
Б.А.УГРИНОВИЧ, А.С.ФАРАМАЗЯН
Адрес редакции журнала "Пчеловодство":
